С.А. Корытин - Вспышка людоедства
Страна бурлила и корчилась в пароксизмах перестройки. С трибун и экранов раздавались призывы к поднятию производительности, более экономному расходованию средств и рабочей силы. Было разрешено поднимать зарплату членам коллектива, если он выполнял положенный объем работ, но меньшими силами. Понятно, что при этом надо увольнять людей. В науке такая перспектива смотрелась особо привлекательно. Научные результаты - это не гвозди, сделанные на заводе, их взвесить и сосчитать до одного можно. Официальная же продукция исследовательской лаборатории - научный отчет. Если он представлен вовремя, все в порядке. А то, что он хуже предыдущего, сделанного добротнее, с участием большего количества умных голов и трудолюбивых рук, попробуй докажи. Непросто это. Итак, уволим Иванова и его зарплату разделим на оставшихся - заманчиво!
Но как увольнять людей, когда не отменены законы о труде, неплохо охранявшие "право трудящихся на работу" Попробуй уволь Иванова, он в суд подаст, суд восстановит, а директору начет - плати за его простой из собственного кармана. Начались поиски лазеек. И то ли сами придумали, то ли сверху подсказали, но механизм был найден. Он заработал во ВНИИОЗе в 1990 году. Чтобы съесть Иванова, лаборатория собирается (можно и в его отсутствие) и выносит решение: недостаточно потеет, по лености ли, слабому здоровью, старости или другим причинам, роли не играет, обойдемся без него, просим сократить должность Иванова, а его уволить! Затем сбегаются директор, профорг и председатель совета трудового коллектива, дают обреченному прочесть заглазный протокол лаборатории и расписаться в ознакомлении с ним. После этого жди приказа об «освобождении» - ты вышиблен, и никакой суд не поможет.
Маховик закрутился. В людях проснулись низменные инстинкты. Убьём, а награбленное разделим. Иванов проработал в коллективе 20-30 лет, сжился с ним, любил и уважал своих коллег. И вдруг они, эти милые люди, решили съесть его, хотя раньше хвалили и гладили. Душевная травма, незаживающая рана в психике, а для некоторых потрясение. "Зачем эта подлая и унизительная процедура? Сказали бы сразу, что мешаю, пусть даже шёпотом. Я бы и сам тут же ушёл", - тоскливо думал Иванов. Лучезарный психологический климат института таял как утренний туман. Пришли в действие законы волчьей стаи. Уволенные с презрением и гадливостью смотрели на бывших друзей. А друзья-людоеды опускали глаза при встрече с заломленным.
При капитализме процедура увольнения проста, всё решает один шеф, а у нас впутывали "коллектив", стравливали и развращали многих людей. Смешно развивались события дальше. Аппетит, как известно, приходит во время еды: сожравшие, получив добавку к зарплате, начинали снова облизываться, плотоядно поглядывать друг на друга, выбирая новую жертву, и вскоре жрали теперь ещё кого-то, принимавшего участие в предыдущей трапезе. А ручеёк бюджетного финансирования продолжал мелеть и через некоторое время летели за борт уцелевшие поначалу людоеды.