В.Г. Федосеев - Кто в тайге не жил, тот Богу не молился (Сибирская поговорка)
Выбор места ночлега или многодневной стоянки (бивака) дело непростое. Это известно всем таёжникам. Нужно, чтобы поблизости были вода, дрова, и не было старых, подгнивших деревьев, способных упасть при сильном ветре. Осенью, обычно к полуночи, ветер может усиливаться, и тогда упавшее дерево убьет или покалечит спящих в палатке или у костра людей.
Обычно стоянку выбирают на открытом месте или в молодом лесу, где деревья невысоки и крепки. В моей экспедиционной жизни был случай, оставивший не совсем приятные воспоминания.
Осенью 1973 года мы работали в Нижнеудинском районе Иркутской области. Со студентом-практикантом из Иркутска и проводником шли вверх по реке Ёрме. У нас была вьючная лошадь, что очень облегчало работу. Основной целью было обследование кедровников, ягодников. Попутно охотились. Почти сафари. По словам проводника в вершине Ёрмы стояла избушка. На второй день пути мы должны были дойти до неё, но проводник забыл приметы, и мы шли, заглядывая в каждый распадок.
Тихая, тёплая, не по-осеннему ночь, заставила нас искать место для ночлега. Остановились на берегу ручья, на небольшой прогалине среди пихтового леса. Около полуночи подул сильный ветер, он шумел в вершинах пихт и всё сильнее их раскачивал. Где то поблизости с резким треском сломалась макушка и глухо ударилось о землю упавшее дерево. Мы, молча, сидели у костра, вслушивались в шум ветра и смотрели, как на фоне неба раскачивались тонкие пихтовые стволы. Лошадь испуганно жалась к костру, тревожно всхрапывала.
Вот ветер стих, и мы облегченно вздохнули, но оказалось рано. Через минуту, с шумом похожим на грохот, снова налетел ветер. Кругом с треском ломались и падали деревья. Приходилось кричать, чтобы быть услышанным. Бежать куда-либо было бессмысленно, рвалась и храпела лошадь, металось пламя костра, то вспыхивая, то совсем затухая. Ветер снова стих. Но мы слышали, как он загудел на водораздельном хребте и понимали, что скоро этот гул домчится до нас. И не ошиблись. Загрохотало так, словно на нас налетел железнодорожный состав. Ветер то слабел, то вновь усиливался. Когда он стихал, мы с надеждой переглядывались, но с рёвом налетал новый шквал и мы совершенно падали духом. От постоянного ожидания, быть раздавленным упавшим деревом, нас отвлекала лошадь. Она рвалась бежать, и мы втроём едва сдерживали её. Эта борьба с испуганным животным давала призрачное ощущение нашего сопротивления стихии и в какой-то мере облегчала нервное напряжение.
Ветер окончательно стих. Мы забрались в спальные мешки. Не знаю, как быстро уснули мои товарищи, но я ещё долго прислушивался, опасаясь повторения пережитой нами бури.
Проснувшись утром, мы увидели, что всё вокруг покрыто тонким слоем выпавшего снега.
2
В начале осени проходит гон у лосей. Самцы ищут самок, становятся возбужденными, роют копытами землю, бьют рогами по пням, валёжинам, ломают тонкие деревья. Неожиданная встреча с лосем во время гона, может закончиться нападением зверя. Лось способен убить человека ударом копыта передней ноги.
В 1975 году я работал в пойме Оби в осеннее время. Проводил обследование популяции ондатры в озёрах и старицах. Работа интересная и трудная. Приходилось много ходить по «сору», то есть по пойме. Ходьбе очень мешали густая трава выше человеческого роста, высокие, невидимые в траве кочки и куртины густых зарослей ивы.
Однажды, когда я спотыкаясь и падая пробирался по сору, недалеко впереди залаял Дёмка, которому тогда не было и полугода. Я взгромоздился на высокую кочку, и мне вдруг стало очень неуютно. Метрах в тридцати стоял лось. Он возвышался над травой темной глыбой, увенчанной громадными рогами. Где-то в траве, под ним, задорно тявкал мой щенок. У меня с собой была лишь однозарядная винтовка, калибра 5,6 мм, называемая в народе «малокалиберной». Я оттянул затвор и медленно поднял винтовку к плечу. Мушка заплясала на лбу лося. Стрелять бессмысленно, небольшая свинцовая пулька, предназначенная для стрельбы мелкой дичи, не пробила бы мощного черепа, грудь лося скрывала трава. Выстрел лишь мог спровоцировать нападение. Укрыться не было возможности, рядом нет даже тонкого деревца, которое могло бы немного задержать лося и дать возможность перезарядить винтовку.
Сколько времени мы так простояли не знаю, мне показалось, что очень долго, но, наверное, не более минуты. Лось мог в любой момент броситься на меня, а я лихорадочно думал, стрелять или не стрелять. Но внезапно бык, как бы, презрительно, всхрапнул, и, повернувшись исчез за кустарником. Лишь тогда я облегчённо вздохнул. Дёмка уже радостно крутился у моих ног, возбуждённо взлаивая, словно говоря - Ну, как я его?». Он, маленький храбрец, не понимал, что наши жизни едва не закончились.
- Слава тебе, Господи - вслух произнёс я, хотя считал себя атеистом.