В.П. Кузенков - Весновка: Часть 2
В воскресенье Валерка пришёл на автовокзал к первому рейсу автобуса. Автобус прибыл по расписанию. Пробравшись на заднее сиденье, он приспособил у окна лыжи так, чтобы они никому из пассажиров не мешали. Рядом поставил рюкзак. Стал смотреть в окно. Салон автобуса быстро наполнялся пассажирами.
- На охоту? — спросила Валерку старушка, усевшаяся рядом с ним.
Он посмотрел на неё.
- Да нет. Так просто. По лесу пошляться. Дела.
- Вот тебе дома-то не сидится.
Валерке совсем не хотелось разговаривать, и он отвернулся.
Автобус тронулся с места. В салоне было тепло, сумеречно. Валерка закрыл глаза. Сидел и сквозь сладкую дрёму пытался вспомнить, чему его учил Юрка пару дней назад.
«Если кастера на Хвощевице живут, я их обязательно найду», — подумал он и уснул.
Через полтора часа проснулся, словно внутри него сработал будильник. На улице за автобусным окном был полный рассвет.
- Тебе, милок, где вылазить-то? — спросила старушка. — Гляжу, ты всё спишь и спишь. Я уж и волноваться начала. Хотела тебя толкнуть, а вдруг ты сам проснулся.
- На Хвощевице. За деревней.
- Так рядом уже. Бугор сейчас перевалим, и твоя речка будет.
- Спасибо, — поблагодарил он старушку и стал готовиться к выходу. Кое-как держа в одной руке пару лыж, а в другой — рюкзак, стал пробираться по салону автобуса к передней двери, стараясь не наступить на стоявшие в проходе сумки пассажиров и ненароком не ударить кого-нибудь из них по голове рюкзаком или лыжами. Наконец добрался до дверей: — Остановите, пожалуйста, за мостом через реку. Мне выходить, — попросил Валерка.
- Будет сделано, — выдал водитель и затормозил.
Дверь закрылась, и автобус покатил дальше, оставив его одного. Секунду постояв и глотнув морозного утреннего воздуха, он сошёл с дороги, встал на лыжи и закинул рюкзак за плечи. Несмотря на яркое солнце, было зябко. Валерка съехал на лыжах к речному берегу. У кустов остановился. Лыжи в снег не проваливались ни на сантиметр. Наст держал не хуже асфальта, и лыжи с характерным шорохом скользили по нему, как по льду.
«А река-то вскрылась. Ещё немного, и из берегов выйдет. Как раз к первому мая — открытию весенней охоты — и разольётся», — подумал Валерка, оставил у берега лыжи и, свободно идя по насту, добрался до самой воды. Следов жизнедеятельности бобров не наблюдалось. Он вернулся к лыжам и заспешил по берегу речки Хвощевицы вверх, против её течения...
В солнечный, чуть морозный апрельский денёк пробежаться по насту на охотничьих лыжах и подышать свежим лесным воздухом, — что может быть лучше? Особенно, если ты живёшь не в деревне, а в большом городе, да ещё в этом «дурдоме» — студенческом общежитии. Валерка радовался жизни, шёл вдоль реки и насвистывал мелодию понравившейся ему песни:
- Люди золота жаждут, чтоб его тратили... Вечно в мире суровом бродят старатели... Кострами небо грея...
Погрызенные веточки от ивы заметил у самого уреза воды. Они лежали на льду под самым берегом. Их было немного, всего несколько штук. Валерка остановился. Вынул ноги из лыжных креплений и аккуратно подошёл к воде. Встал коленями на снег и, держась рукой за куст, другой потянулся за ветками. Достал пару штук и внимательно их осмотрел. Похожи на бобровые погрызы.
Он вспомнил, как Юрка ему рассказывал про чисто обглоданные от коры ветки. Говорил, что там и есть бобровый кормовой столик.
«Видно, нашёл», — усмехнулся Валерка.
Находка вдохновила его на дальнейшее путешествие. Больше на этом месте он не стал задерживаться и вернулся к рюкзаку. Бережно положил в него ветки, предварительно обмотав погрызы запасной портянкой.
Лыжи стали чуть-чуть проваливаться в снег, но всё равно идти было нетрудно. И он шёл и шёл, одолевая километр за километром путь и один речной поворот за другим. Хотелось узнать, что там дальше.
К обеду солнце припекло так, что от его лучей горело лицо, постоянно приходилось прищуривать глаза. Очень хотелось пить. Во рту от выкуренных сигарет была только горечь. Лыжи теперь не скользили, и Валерка проваливался в снег чуть ли не по колено. Весна брала своё. Наконец он выдохся, остановился. Сполз к воде и жадно стал пить воду прямо из реки. Наступило облегчение. Умылся. Холодная проточная вода освежила лицо. Жажда отступила. Валерка достал из кармана куртки конфетку-карамельку и съел.
Сидел и смотрел на воду. Потом подстегнул себя: хватит рассиживаться, нужно дальше искать бобровые следы. Добрался до лыж, встал на них и начал топтать лыжню. Полчаса такой ходьбы, и он опять сел на снег. Лицо по-прежнему жгло солнце, к ногам как будто гири привязали. Рубашка, свитер и даже солдатский бушлат намокли от пота. Он снял шапку и осмотрелся. Апрельское солнце к середине дня нагрело снег так, что тот набух и перестал держать человека на лыжах. Валерка черпанул его рукой и бросил в рот. Снег быстро таял, и холодная вода во второй раз вернула юного охотоведа к жизни. Всё! Похоже, эта остановка до вечера. Хватит себя рвать.
Решение принято, и Валерка спустился к реке. Недалеко от воды он увидел берёзу. Добрался до неё. Прислонил к стволу лыжи и раскопал в снегу место для костра. Наломал сухих веток, и через несколько минут костёр горел. В солдатском котелке заварил крепкого чая и бросил в кружку пару кусков сахара. Достал из рюкзака сухари. Чай обжёг губы.
«Хорошо бы бобров сегодня найти. Деньги совсем не помешают».
Он вспомнил, как Юрка говорил, что выделанные бобровые шкурки продаются в городе народу по 200 рублей за штуку. Двести рублей — это же целое состояние для нищего студента. А если пару зверей грохнуть, тогда и домашним помочь можно. Он-то уехал, а отец с матерью в его родном городе остались. Конечно, они оба работают. Но разве зарплаты для нормальной жизни им хватает? Как всегда, сводят концы с концами от получки до получки, и ещё умудряются ему, Валерке, каждый месяц четвёртую часть выслать. Это студентам из солнечных кавказских республик хорошо. Лоша и Мамука переводов на сумму меньше трёх сотен и не получают, а иногда и по шестьсот. Валерка таких денег в руках ни разу не держал и не мечтал увидеть. Южные люди, конечно, богатые, не то, что мы, нищие из средней полосы России. Валерка плюнул в костёр.
Студенты южане рассказывали, например, что у них сторожу на автостоянке каждый уважающий себя мужчина обязательно даёт рубль чаевых на выезде и по возвращении. Так-то вот. А Валеркин батя на КРАЗе с прицепом только горб может заработать. Эх! Нужно ему было на юге родиться.
Валерка усмехнулся и снова глотнул из кружки. Чёрт! Столько сахару бухнул, а всё равно не сладко. Он опустил в кружку сухарь, подождал, когда тот размок, и откусил кусочек. Силы его быстро восстанавливались. Весна радовала, и жизнь опять стала в удовольствие.
- Чай не пьёшь — откуда силы? Чай не пьёшь — равнина падаешь, чай попил — гора идёшь! — произнёс он вслух три строчки, которые часто вспоминались в общаге по вечерам, когда на ужин был только чай.
Костёр догорал, и он решил подбросить в огонь ещё сучьев. Поискал сухие ветки и тут увидел торчащие из снега пеньки молодых осинок. Деревья явно были не сломаны и не спилены человеком, а подгрызены животными. На старых, потемневших от времени пенёчках были хорошо видны следы бобровых резцов.
- А вот и кастера. Явно тут не зайцы поработали... Тут звери помощнее питались.
Валерка взял топор и аккуратно срубил пару пеньков. Повертел их, внимательно рассматривая.
- Явно бобришки поработали. Факт! Дело сделано, можно и домой возвращаться. Следы жизни кастеров на речке Хвощевице обнаружены. Экспедиция прошла удачно. А в мае мы их с Юркой живьём посмотрим!
Валерка радовался находке. Сидел у костра, курил и смотрел на бобровые погрызы. День для него был прожит не зря...
Снег сковало морозцем, как только солнце скрылось за деревьями. Он стал жёстким и колючим на ощупь. Валерку знобило. Костёр потух, сахар и сухари давно закончились, а сигарет осталось всего несколько штук.
Лыжи больше не проваливались, а прекрасно скользили по проложенной лыжне. Валерка сделал несколько шагов, остановился и посмотрел на место своей днёвки. Снег явно осел, и берёза, под которой он провёл полдня, полностью очистилась от него у ствола.
* * *
Юрка сидел на кровати и рассматривал привезённые Валеркой из леса погрызенные животными ветки.
- Это зайцы, — сказал он и отложил те, что были найдены на льду у берега реки.
- Я так и думал, — соврал Валерка.
- Молодец, что принёс, мог ведь ошибиться. — Юрка взял в руку осиновый пенёк. — А вот это то, что нужно. Это трющил самый настоящий кастер фибер. Прав я оказался. Есть поселения этих зверюшек на Хвощевице. Готовься к весновке, — и он посмотрел на Валерку.
- Я?
- Мы! Ружьё-то у тебя есть?
- ИЖ-58 ME.
- Отлично. У меня там, в деревне, у жены, ТОЗ-БМ.
- Твоё? — спросил Валерка.
- Не всё ли равно, чьё? Взял напрокат. Всё равно незарегистрированное.
- А если охотинспекция проверит?
- Проверит, значит, отнимет. Нелегал даже лучше. Кинул в кусты, и всего делов. Ищи, кто хозяин. Этой тулке не один десяток лет, — Юрка задумался. — Я и не помню, где её взял. То ли заиграл у кого, то ли кто-то из старшекурсников продал, когда на практику пятимесячную уезжал. Может, за рубль, а может, и за два. Знаешь про торги, которые в общаге проходят, где выпускники всё им ненужное барахло распродают? Там можно за копейки вещи приличные купить. Сапоги, ботинки или пиджак за 50 копеек.
Валерка кивнул.
- Слышал, но пока не видел и участия не принимал.
- Пятый курс будет уезжать — увидишь. А пока спрячь сучки в рюкзак, пусть у тебя под кроватью полежат, завтра всё выбросим. Конспирация превыше всего.
* * *
Студенческая жизнь шла своим чередом, хотя до открытия весенней охоты оставалось всего несколько дней. Юрка попросил Валерку позвонить домой родителям и уговорить их выслать ему на адрес общежития телеграмму, что бабушка тяжело заболела и просит внука срочно приехать. Валерка объяснил всё матери, и на следующий день телеграмма была получена. Дядя Женя, так ребята за глаза уважительно звали декана факультета, внимательно прочёл представленную ему телеграмму. Посмотрел на Валерку, улыбнулся и спросил:
- Ответь, пожалуйста, почему это у студентов-охотоведов родственники так часто болеют? Особенно, как только весенняя охота открывается.
Валерка смутился и пожал плечами.
- Вот и я не знаю, — произнёс декан и отпустил Валерку домой проведать «больную» бабушку аж на неделю.
- Спасибо.
Валерка вышел из кабинета декана и подумал: «Дядя Женя — мужик что надо. Что бы мы без него делали?»
С Юркой они увиделись через час, на общем комсомольском собрании студентов факультета охотоведения, которое посвящалось предстоящим майским праздникам и, конечно, организации и проведению демонстрации трудящихся. Студенты по очереди, один за другим подходили к кафедре и что-то там говорили о Первомае. Этого Валерка не слушал. А вот выступление декана — это другое дело.
- Народу вашего, как всегда, на демонстрацию придёт немного, — говорил дядя Женя. — Прошу тех, кто из вас всё-таки изъявит желание появиться, позвать с собой подруг и друзей из местных. Нам массовость нужна. А те, кто в леса уезжают, пусть будут поосторожнее, чтобы им потом не пришлось в охотинспекции доказывать: «Я думал, это гусь по реке плыл».
Ребята шутку оценили и громко рассмеялись.
Когда шли с собрания в общагу, Валерка спросил:
- Слушай, Юр, а декан, что, всё знает?
- Думаю, догадывается. Ему обязательно кто-то из студентов стучит про жизнь нашу.
- Как стучит?
- Обыкновенно. Как птичка дятел. Только не по дереву, а на товарища. Кто и зачем по лесу шатается. Кто сколько за сезон куниц отловил. Кто пьёт, а кто по девкам шляется. Кто кастеров по весне долбит. Мало ли о чём можно стукануть?
- Да ладно тебе. Кто может из нас стучать? Ты их знаешь?
Теперь Юрка внимательно посмотрел на товарища.
- Любой! Да хоть бы и мы с тобой, — он рассмеялся. — Шучу, конечно. Поэтому лучше прятаться от парней-охотоведов, которые считают, что их любимый декан должен знать абсолютно всё. А посему через пару дней мы по одному топаем к дому бабушки Таисьи и там встречаемся. На конспиративной квартире. Переодеваемся в охотничью одежду и шуруем на автовокзал. Билеты я уже купил, — он показал два билета на автобус.
В этот же день Валерка стал готовиться якобы к поездке домой. К родителям и к «больной» бабушке. Он показал ребятам, жившим с ним в одной комнате, телеграмму.
- Больная бабушка — это святое, — читая вслух телеграмму, сказал Юрка. — Я тоже к жене и ребёнку в деревню еду. Меня как семейного отпустили. Хозяйством домашним займусь. За неделю много чего можно переделать. Печку в избе хотел побелить, крышу на сарае подремонтировать, дровами заняться, — перечислял Юрка дела, запланированные на майские праздники.
***
Завтра открытие весенней охоты. А сегодня Валерка зашёл с сокурсниками в институтскую столовую пообедать. Вернувшись в общежитие, быстро собрался и для всех уехал на железнодорожный вокзал к поезду.
Сам же, выйдя из общаги, быстро перешёл проспект и нырнул в подворотню. Направился по улице, вдоль которой тянулись неказистые частные одноэтажные дома довольно старой постройки. Удивительно: центр областного города, а дома ещё революционеров видели. Может, и самого Феликса Дзержинского, когда-то сосланного на Вятку в ссылку.
Валерка шёл и вспоминал, в какие годы бывший главный чекист Советской России Феликс Эдмундович Дзержинский мог посетить город, в котором сейчас учился он. Задумался и чуть не проскочил дом тёти Таси.
Юрка уже был там и ждал товарища. Тётя или баба Тася, так её звали ребята, сдавала Юрке для проживания с ранней весны и до поздней осени террасу своего дома. Жить зимой внутри дома в одной комнате с хозяйкой Юрка не хотел. Домик был маленьким, с одной комнаткой для жилья, на середине которой находилась огромных размеров русская печь. В комнате помещалась только пара кроватей, шкаф, газовая плита, холодильник, стол и несколько стульев. Одну из кроватей баба Тася отгораживала занавеской и пыталась сдать нуждающимся в жилье студентам за небольшие деньги. Как раз таким студентом и был Юрка, умудрившийся официально пожить в общежитии только один семестр первого курса. Дальше было его выселение из общаги за поведение, нарушающее нормы социалистического общежития, скитание по чужим углам частников, готовых в любой момент прийти студентам на помощь (конечно, небескорыстно). Будущие охотоведы этим пользовались. Можно было даже уговорить старушек построить на их участке вольер для собак. Они иногда соглашались, если студенты помогали им колоть дрова на зиму или копать грядки на огороде.
Собак в общежитии держать запрещалось. Хотя многие студенты, несмотря на запреты, собак держали и не раз попадались на глаза декану со своими питомцами. Он ругал ребят и тут же прощал, прекрасно понимая, что охотовед без охотничьей собаки, что птица без крыльев. Ребята за это декана дядю Женю очень уважали и говорили: «Декан нас понимает. Ведь если ты хочешь завести себе друга, тогда заведи собаку. А если хочешь иметь собаку, тогда женись».
Юрка собак не держал. Зачем они ему — одна головная боль. Он охотился в основном капканами, называя их своими личными друзьями: есть они не просят, стоят себе в лесу и стоят. Ещё и зверушек ловят.
- Дружба у нас с ними получается железная, — сказал он и положил пару капканов третьего номера себе в рюкзак.
- Зачем они нам на весенней охоте? — Валерка внимательно рассмотрел капкан с напаянными на одну из капканных дуг зубьями.
- Резонный вопрос. Весенняя охота, а тут капканы «тройки», да ещё с зубьями, вертлюгом из гвоздя на 150 мм и двойным двухметровым тросиком.
- Зачем?
Юрка посмотрел на Валерку:
- Не догадываешься? - Нет!
- Помогут нам на охоте. Вдруг мы найдём плотину бобровую. Может, вылаз хороший или столик кормовой. Сами будем сидеть, кастеров с ружьями в руках караулить, а помощников наших железных расставим. Услышим, что бобр попался, подбежим и отстреляем или обухом топора по черепушке, чтобы шкуру не портить. Как тебе планчик?
- А получится?
- Мы постараемся. Не впервой. Ты пока лучше радио включи, чем вопросы задавать. Давай часы проверим. А то ещё на автобус опоздаем.
Валерка подошёл к радиоприемнику, висевшему на стене, и покрутил внутри огромной чёрной тарелки небольшое колесико. Диктор объявил точное время, и стали передавать новости.
- Радио это ещё о начале войны с фашистами бабушку Тасю оповещало?
- А ты её спроси. Она точно скажет.
Юрка встряхнул огромный рюкзак и затянул под его клапаном верёвку. Брезентовыми ремнями подтянул рюкзачный клапан и застегнул ремни.
- Готово, — произнёс он. — Давай, Валер, твой рюкзак запаковывать.
В него было уложено кое-что из одежды, патроны, ружьё, хранившееся в доме под кроватью, продукты, пара капканов, гвозди, верёвка, полиэтиленовая плёнка и ещё множество различных мелких вещей, которые могли пригодиться ребятам на весенней охоте. Ведь жить им предстояло в вятских лесах у костра, без палатки и спальных мешков аж целую неделю. Взятая с собой соль для засолки бобровых шкур, оружие, еда и патроны — всё это было неподъёмным, о каких спальниках можно было говорить? А идти им предстояло по речке Хвощевице до хорошего бобрового поселения не один километр. Сколько точно — об этом ребята не знали и не догадывались.
- Юра, ты шо, на охоту уезжаешь? — спросила тётя Тася, заглянув к ребятам.
Это была немолодая, далеко за 60 лет, и внушительная по габаритам женщина.
- Да, тёть Тась. На охоту. Хотим вот с Валеркой бобришек погонять.
- Юра, милок, ты уж меня-то не забывай. Сделай пару шкурок. Подружки на рынке спрашивали.
- Сделаю, — согласился Юрка.
- Ты уж подешевле. Старушки мои, они не богатые, сам понимаешь.
- Тётя Тася, вы же знаете, что я вам делаю любую пушнину на пять рублей дешевле, чем другим.
- Спасибо, Юрочка, — рассмеялась тётя Тася. — Жена Юра, как? Дочка?
- Хорошо. Вашими молитвами.
Юрка стал затягивать горловину у Валеркиного рюкзака.
- Как вы всё это дотащите? Тяжёлые, небось?
- Ещё какие тяжёлые!
Юрка крякнул от напряжения, поднял и поставил один из мешков на кровать. Пружинистая кроватная сетка заметно просела под тяжестью рюкзака и слегка скрипнула. Юрка поставил рядом второй. Сетка скрипнула ещё раз и прогнулась так, что стало казаться, будто спинки кровати вплотную приблизились друг к другу. А может, так и было на самом деле.
- Вы мне кровать не сломайте! — заволновалась хозяйка дома.
Ребята её успокоили.
- Сломается — так из общаги принесём.
Юрка присел у кровати спиной к одному из рюкзаков. Просунул руки в лямки и поднялся, выпрямившись в полный рост.
- Дотащу, — выдал он, дёргая плечами, как бы пробуя рюкзак на вес. — Твоя очередь, — он кивнул Валерке на второй рюкзак.
Тот повторил только что проделанную другом процедуру. Правда, Юрка помог ему встать на ноги.
- Удобно? — спросил он.
Валерка заметно согнулся под тяжестью рюкзака.
- Ага!
- Пошли теперь на автобус, и, главное, чтобы нас никто из жителей общаги не увидел. Из-за этого придётся пару кварталов пехом прогуляться, пропади оно пропадом, — ругнулся Юрка. — Потренируемся перед заброской в тайгу.
Неплохо бы присесть перед дорожкой, но, боюсь, тогда не встану, — он ухмыльнулся.
- Пока, мы пошли. Жди нас через неделю, — Юрка попрощался с бабой Тасей, открыл дверь на улицу и вышел. Валерка за ним.
- Ни пуха вам, ребятки, и ни пера, — ответила старушка.
- К чёрту вас, — одновременно сказали студенты-охотоведы и двинулись к автовокзалу.
* * *
Путь до вокзала занял довольно много времени. Пока шли, сгибаясь под тяжестью рюкзаков, пока забирались в троллейбус, расталкивая вокруг себя пассажиров, пока ехали до места, чуть не опоздали на рейсовый автобус, который должен был доставить их до деревни. Там теперь работала и жила Юркина жена Татьяна, не так давно окончившая зооинженерный факультет того же Кировского сельхозинститута. Лишь в салоне автобуса, сняв с плеч рюкзаки, ребята перевели дух.
- Ух! — выдохнул Юрка. — Первый этап заброски на весновку нами успешно преодолён. Поздравляю. Это знак, что охота будет удачной. Тьфу, тьфу, не сглазить бы, — и он постучал перед собой по спинке сиденья автобуса.
Ребята сидели, молчали, и каждый из них теперь думал о чём-то своём...
Автобус тем временем ехал по городским улицам, и Валерка заметил, что на них нет снега.
- А неделю назад ещё лежал, — прошептал он.
- Что говоришь? — не понял его Юрка.
- Снег, говорю, на улицах лежал в мою первую поездку, а теперь вот нет. Быстро стаял.
- Не волнуйся, в лесу снега, думаю, ещё навалом. Хорошо бы он и там побыстрее растаял. А что с водой? — Юрка спросил самого себя, продолжая смотреть в окно. И ответил: — Прибывает вода!
- Юрка, послушай! — отвлекая товарища от его мыслей, Валерка толкнул того локтем в бок.
- Чего тебе?
- А ты с Таськой как познакомился?
- Тебе это зачем?
- Интересно.
- Раз интересно, тогда слушай. На рынке всё случилось. Меня после первого курса пригласили в научно-исследовательский институт имени Рудницкого клубнику охранять. Туда охотоведов и теперь зовут и тогда звали. Зарплата там приличная, а мы же парни вооружённые и хулиганов не боимся. Можем при случае им в задницу солью пальнуть или мелким дробом, — Юрка задумался и улыбнулся. Продолжил: — Попросили козлов капусту охранять. Я каждую рабочую смену клубничку для себя, любимого, и собирал. Её там, на научных грядках, сколько хочешь, росло. Тем более, есть её нам было разрешено вполне официально. Друзья охотоведы жрали, а я в ведёрко складывал. Ягодку к ягодке, После работы с ведёрком этим приехал на городской рынок. Смотрю, стоит за прилавком бабка подходящая и зеленью торгует. Подошёл к ней, улыбнулся, представился и завёл разговор. Вот так и подружились. Клубнику оставил, а вечерком уже домой к ней заглянул. Она мне мой честно заработанный червончик и отстегнула. Ведерко пустое вернула и разрешила заходить в любое время. Стали мы сотрудничать. Клубника отошла, тут смородина созрела, а дальше крыжовник, в сентябре поспела шушера-ондатра по речкам-вонючкам городским, дальше бобры-кастера, кунички и лисички. Таська, она старушка хорошая. Молодец. Мне помогает и себя не забывает. Дай Бог ей здоровья. Вот скажи, — Юрка посмотрел на Валерку, — где мы, добытчики, можем залететь с пушниной в первую очередь?
- В лесу, наверное, — ответил тот.
- Неправильно, дружок. В лесу, конечно, можно на охотинспекцию нарваться. Но главное — это рынок сбыта готовой продукции. Многие на этом горят. А баба Тася как канал продаж — верняк. Её старушки-подружки тоже. Чуть подешевле берут, зато не попадёшься. Закончу институт, тебе все связи останутся. Пользуйся. Я парень не жадный, — и он снова отвернулся к автобусному окошку.
Валерка хотел ещё расспросить, как лучше бобров караулить и как стрелять, но потом передумал. Будет ещё возможность. А автобус тем временем выехал за пределы большого города...
* * *
Деревья в лесу были серыми, остатки снега по обочине дороги — грязно-чёрные. Снега в лесу за городом было действительно много. Юрка прав.
Начал накрапывать дождик, и в окно стало смотреть совсем неинтересно. Струйки дождя одной сплошной плёнкой закрыли все автобусные окна. Кроме всего прочего они запотели, ведь внутри машины было значительно теплее, чем на улице, где температура была градуса три. Валерка поёжился. Взглянул на Юрку. Тот сидел, закрыв глаза. То ли спал, то ли так просто сидел и думал о своём.
Валерка посильнее вдавился в автобусное сиденье и по примеру друга тоже закрыл глаза. Прошло минут пять-десять, и Валерка увидел солнце, речку с чистой синей водой, зелёные деревья, росшие по её берегам. Он спал.
* * *
- Валер, пора вставать, через пару километров наша остановка.
Валерка вздрогнул от Юркиного голоса и проснулся. На улице было темно. Юрка стал пробираться с рюкзаком в руках к выходу. Валерка еле-еле оторвал тяжеленный мешок от пола, негромко выругался и поспешил к передней двери. В те времена задние двери в рейсовых автобусах, курсирующих по дорогам Кировской области, открывались почему-то очень редко и то только по просьбам пассажиров-пенсионеров. Автобус остановился, и ребята благополучно покинули салон.
Валерка устал держать на весу рюкзак. Он огляделся и, найдя у дороги место, сплошь покрытое прошлогодней сухой травой, поставил туда мешок.
- Промокнет! — предупредил Юрка.
Он каким-то образом умудрился рюкзак забросить на спину.
- Чёрт с ним. Помоги лучше, — попросил Валерка. - Тяжёлый.
Юрка приблизился и потянул на себя рюкзак за шнуровку. Валерка присел, изловчился и накинул на руки лямки. Взялся за них пальцами, подтолкнул мешок спиной.
- Ап! — крикнул он и согнулся под его тяжестью. — Как тут и был. Пошли, что ли.
Ребята двинулись по тёмной, не освещенной деревенской улице к дому, где жила Юркина жена Татьяна с дочкой.
Дошли и постучали в дверь. Таня ждала. Телеграмма об их приезде была отправлена заранее. Они сняли верхнюю одежду и сели ужинать, благо, всё уже было готово. Дочь спала в соседней комнате, и ребята старались говорить шёпотом, чтобы не разбудить ребёнка. Таня спрашивала, что нового в областном центре, в институте; Юрка и Валерка в свою очередь расспрашивали её о деревенской жизни. Выпили и закусили солёной капустой и огурцами. Ели жареную картошку вперемешку с куриными яйцами.
- Лопай, Валерик, нам сейчас перед весновкой белок особенно нужен. Жить в тайге у костра непросто. Мяса у охотоведов нет. Смешно! — выговаривал Юрка. — Значит будем яичками куриными наслаждаться. Дожили... Я без мяса из леса не выйду, — говорил он.
Валерка молчал, слушая товарища, медленно пережёвывая пищу. Тот вёл разговор о неправильной жизни парней охотоведов, которые не в состоянии прокормить свою семью. Не могут добыть кусок мяса. Ладно, он сам не ест. Он взрослый. А вот его маленький ребёнок просто обязан ежедневно кушать дичину, пусть даже получая её через материнское молоко.
Юрка разошёлся. Водочка, тепло дома и еда сделали своё дело. Его было не остановить.
- Жена, ты в меня веришь? — спрашивал и спрашивал он Татьяну. — В нас веришь? Мы добытчики?
Она улыбалась:
- Добытчики. Охотоведы — все добытчики.
- Все да не все. Многие с охоты кроме бороды ничего не приносят. А борода — это ещё не признак ума. У них руки в задницу затянуло. Правда? — Юрка слегка толкнул Валерку.
- Угу! — ответил тот.
- Посмотрим, что вы с охоты через неделю домой принесёте, — Татьяна встала со стула. — Валерке я на полу постелила. Захочет, пусть ложится. Мне завтра рано вставать. На работу нужно.
- Нам ещё собираться, — Юрка посмотрел на часы. — Второй час ночи. Ты иди.
Татьяна ушла спать, а Юрка достал из-за печки старенькое охотничье ружьё ТОЗ-БМ 16-го калибра. Передал Валерке.
- Ружьишко, наверное, ещё Ленина знало, — ухмыльнулся тот. — Он, видно, с ним зайчишек по весне в Шушенском долбил.
Валерка переложил двустволку и заглянул в стволы.
- Ого! — воскликнул он. — Картошечку, которую только что мы ели, не на этом ли огороде вырастили?
Юрка обиделся и забрал ружьё.
- Много ты понимаешь. Ленина знало! — передразнил он Валерку. — Я его у местного вятского охотника ещё на первом курсе отнял. Ходил я тогда по весне крыши на куницу рубил. А он идёт навстречу и рябчиков свистит. Представляешь, весной! Браконьер! Я ему корки общественного охотинспектора под нос сунул и сказал, что его приветствует Кировская госохотинспекция.
- А он что?
- Сдался без боя. Ружьё я забрал, а документов у него при себе всё равно никаких не было. Я у него все карманы вывернул. Убитых рябчиков ему оставил. По-честному поступил. Ружьишко — мне, а диетическое мясо — мужику. Пусть покушает. А про пушку ты зря. Хорошее ружьё, - Юрка приложил приклад ТОЗовки к плечу и прицелился в лампочку.
- Бух! — сказал он. — Бой кучный. Правда, после выстрела, бывает, само переламывается. Но это ерунда. А то что курки иногда срываются, это хуже. Но к таким мелочам я давно привык.
- Может, ружьишко почистить? — предложил Валерка.
- Зачем? Почистим стволы выстрелами, на охоте.
- Хозяин — барин, — Валерка разложил на полу свои вещи из рюкзака и стал их перебирать: — Патроны, соль, сахар, консервы...