С.В. Мараков - Дружная стройка
Еще в апреле я заметил на небольшом озерке, окруженном тростниковыми зарослями, одного зверька, плавающего то и дело вдоль берега, словно что-то выбирающего. Я поставил живоловушку на небольшом выступе берега. На следующий день в нем сидела миловидная самочка. Вела себя спокойно, и мне не составило труда надеть ей кольцо-метку на заднюю лапку. Так состоялось наше знакомство. Несколько дней подряд я навещал озерко и однажды увидел второго зверька, покрупнее. Удалось отловить и закольцевать его. Это был крупный самец. При кольцевании он едва не кусанул меня за палец.
Оба зверька плавали взад вперед, забирались в гущу тростников, снова, жалобно попискивая, выплывали на плес. Я решил, что они наверняка поселятся здесь. Вскоре мне удалось обнаружить их хатку, устроенную на заломе тростника.
А потом зверьки исчезли. Правда, по свежим огрызкам ростков тростника и свежим уборным было ясно, что ондатры никуда не делись. Просто стали вести себя осторожно и кормились в темноте. Когда самка стала полнеть и ждала потомства, то совсем перестала плавать далеко от хатки, в которой разместилось уютное, теплое гнездо. Все заботы о ней взял на себя самец. Он приносил ей любимые ростки тростника, рогоза, нежные рдесты — растения, почти полностью погруженные в воду. Иногда добывал лакомство — моллюска-беззубку.
А затем появилось потомство. Ондатриха приносила каждый летний месяц по пять-семь розового цвета слепых малышей. Теперь ночного времени для поиска корма не хватало, и глава семейства без устали трудился целые сутки.
Не хотелось мешать нормальной жизни моих знакомцев, и потому я редко заглядывал в их владения.
Однажды, в начале июня, все же решил их проведать. Толкая байдарку шестом, добрался до озерка и тихо поплыл поперек него. На его середине густой подводной массой росли рдесты. Поднялось несколько уток, чомга незаметно соскользнула в воду с гнезда. По берегу в тростниках подняли беспокойное верещание усатые синицы. Медленно махая крыльями, полетела цапля. Плескались судачки и окуньки, огромные сазаны чмокали губами, подбирая с поверхности воды ряску. С илистого дна то и дело поднимались пузыри газа и с заметным шумом лопались на поверхности. В общем, жизнь на озере шла обычным летним чередом.
Припекало солнце, и мне захотелось искупаться. Остановил байдарку и стал раздеваться. Тут-то и привлекло внимание настоящее чудо. Без течения и ветра навстречу двигалась целая куча рдестов. Листья их поблескивали на солнце. Было тихо. В первые мгновения мне стало не по себе. Что за наваждение?
Когда же воз приблизился, я заметил с другой его стороны гребца. Это был он, неутомимый глава ондатрового семейства. Я замер. Боялся даже потянуться за фотоаппаратом, чтобы не вспугнуть зверька. А мой знакомый тащил корм прямо к хатке. Не доплыв трех метров до нее, он нырнул вместе с грузом и подводным ходом затащил корм в «столовую». Теперь там, наверное, началось радостное пиршество.
Не прошло и трех минут, как он снова отправился на заготовки. Тяжелый воз подобных забот самцу ондатры приходится тянуть все лето и начало осени...
Заботы родителей не пропали даром. Весь молодняк сохранился, и к осени образовалась крупная, под двадцать зверьков семья. Первые ондатрята были уже ростом чуть меньше родителей, вторые уступали им, но тоже стали крупными сильными зверьками. И только третьи были малышней, но и они уже могли самостоятельно добывать пищу. Теперь семье ондатры можно готовиться к зиме.
Сигнал к подготовке не замедлил себя ждать. Сильный, почти ураганный северо-западный ветер, прорвавшийся в южное Прибалхашье из арктических морей, наполнил тростниковое море океанским гулом. Похолодало. Самое время начать наблюдение, как только стихнут последние порывы ветра и установится тишина. Да и луна полная и выкатывается оранжево-желтым диском еще до наступления сумерек.
Наконец такой ясный, холодный и тихий вечер наступил. Я быстро собрался, оделся потеплее и поплыл к моим знакомцам. Осторожно поставил байдарку неподалеку от семейной хатки. За лето она значительно осела и, конечно же, требовала подновления. Тишина. Несколько стаек уток собирались сесть на плесе, но, заметив меня, полетели дальше. Попискивают синицы, устраиваясь на ночлег. Солнце уже скрылось за стеной тростника. Где-то совсем рядом в гуще стеблей пропищала болотная курочка-камышница, громко проверещал ее родственник — пастушок. В наступающих сумерках неподалеку сели доверчивые небольшие уточки - белоглазые нырки.
Стихли голоса последних дневных жителей тростников. Заря стала чуть тускнеть, и на гладком плесе показался первый зверек. Это была хозяйка семьи. Она бесшумно проплыла между двумя подгнившими, оторвавшимися ото дна небольшими дерновинами тростника — купаками. Затем направилась к подводным лугам рдестов. Здесь она, лежа на плаву и подняв над водой похожий на нож хвост, стала лакомиться нежными побегами. Так продолжалось недолго. Зверек откусил плеть рдеста подлиннее, подплыл к купаку и взобрался на его край. Очевидно, на суше ужинать сподручнее. Вдруг ондатра замерла, прислушиваясь к привычному гулу самолета, почесала задней лапой за ушком и, покончив с первой порцией ужина, поплыла дозором вдоль всего берега. Сейчас у нее задача иная — надо проверить свое хозяйство, и если кто из соседей или вообще чужаков нарушил границы, изгнать его.
Немного времени потребовалось, чтобы убедиться в полном порядке и вернуться обратно к хатке. После ее возвращения на озерко высыпало все семейство.
Тем временем заря почти угасла. Изрядно посвежело. Над тростниками выкатилась луна, заиграли серебром дорожки, расходящиеся от плавающих зверьков по водной глади. Все занялись кормежкой. С разных сторон слышен скрежет резцов и шорох сваливаемых молодых побегов тростника. Пиршество длилось с полчаса, а затем звуки изменились. Один за другим зверьки с бульканьем начали нырять. Внимательно вглядываюсь в сторону хатки. Так и есть! С большим пучком корневищ, облепленных грязью, на нее вылезает крупный зверек — не различить, самец или самка — и затаскивает на самый верх свою ношу. Кончиком морды уминает его. Следом лезет другой, поменьше ростом. Потом я уже сбиваюсь считать. Даже малышня, и та старательно тащит небольшие тростинки или комья грязи. Хатка заметно растет. Что-то забренчало. Пытаюсь разглядеть - не видно на фоне почерневшей хатки. Уже утром специально завернул на озерко и диву дался. Чего только не натаскали. В основном, конечно, корневища и стебли тростника и рогоза, но есть и тряпье, перья птиц, даже скелеты погибших рыб. И самое удивительное — защелкнутый ржавый капкан с цепочкой. Он и бренчал вечером. За ночь семейная хатка выросла на полметра.
Через пять дней я снова занял наблюдательный пункт. Хатку было не узнать. Позже, уже по льду, измерял ее; это оказался настоящий ондатровый дворец — четыре метра в диаметре и два в высоту. К вершине хатки вело несколько спиральных дорог. По ним взбирались родители и малыши. Старшие детеныши строили другие сооружения. В сумерках со всех окружающих озерко зарослей доносился строительный шум. Пробраться туда на байдарке было нелегко, и я решил заняться «приемкой» строений после ледостава.
Прочный лед установился к концу ноября. Выбрав тихий с легким морозцем день, отправился смотреть: что же они понастроили. К вечеру я закончил «инвентаризацию». Оказалось, что ондатровая семья капитально приготовилась к зиме. В тростниковых зарослях и по берегам знакомого плёса на общей в один гектар разместился огромный хутор. Около ста различных строений поставили маленькие, в общем-то, зверьки. Что же это за убежища? Кроме гигантской семейной хатки, построенной сообща, имелось 20 невысоких — до одного метра — кормовых хаток. В них была и столовая, и даже местечко, где можно отдохнуть. Ещё меньше размером кормушки, где зверек только грызет корневища, ростки тростника, рдесты и другую водную растительность. Совсем маленькими, выступающими на 20—25 см кочками, были многочисленные продухи. В них ондатра лишь пополняет запасы воздуха. Самые удивительные строения ондатры — хатки-кладовые. Их я обнаружил на мелководьях. Внешне они мало отличались от кормовых хаток. Но начинка их была удивительна. Вся внутренность хатки была буквально забита аккуратно разгрызенными на небольшие отрезки белыми корневищами тростника и верхушками его ростков. Росток к ростку, как патроны в обойме. На семью оказалось четыре таких кладовых. Взвесил на пружинных весах содержимое одной из них — 20 килограммов. Хорошее подспорье к концу зимы! В одной из кладовых обнаружил большие запасы почек подводного растения роголистника. Каждая из почек всего с половину березовой сережки. Какое надо иметь терпение трудолюбивому зверьку, чтобы собирать и таскать подобную мелочь! Ведь ондатра не имеет защечных мешков, как бурундук или хомяки. В других семьях мне приходилось обнаруживать кладовые из погибшей от замора рыбы.
После осмотра ондатрового «хутора» я был спокоен — вся семья хорошо перезимует. Корм добывать они будут подо льдом, а если возникнут затруднения, то кладовые выручат. Теперь для них главное — не дремать! И ондатры не дремлют. И днем, и ночью они передвигаются в поисках корма. Прочищают свои подводные тропы. Ведь если ослабить активность, то выходы из водоема в хатку могут замёрзнуть.
Так будет продолжаться до весны. Весной молодые начнут расселяться, искать для себя новую территорию. А родители останутся на прежнем месте. Хорошо, что мне удалось осенью пометить почти всех зверьков из этой семьи. На будущий год это позволит проследить за их дальнейшей судьбой.