Здесь, под нависшими угрюмо величественными утесами, на широ­ком галечниковом пляже размещались десятки тысяч этих удивительных животных. Вдаль уходил безбрежный простор океана, поч­ти всегда оттуда катились огромные валы, разбиваясь о рифы. В этом году изучение котиков заканчивалось, и мне надо было возвращаться   на   соседний остров Беринга.  На якоре стоял вздымаемый волнами малый рыболовный сейнер. На него грузили добытых котиков. Путь до острова Беринга был далек, и дорогой промысловики успевали разделать туши.

     Я погрузил свое экспедиционное имущество уже в опускающихся сумерках. Сейнер поднял якорь и, обогнув рифы на конце острова, взял курс на едва различимые вдали беринговские берега. Сумер­ки сгущались. На цепь медновских сопок опускался густо-сизый туман. Волны стали круче, судно ощутимо покачивало. Я стоял возле рубки и с грустью провожал взглядом медновские берега. Они мне полюбились давно, еще с середины пятидесятых годов. Тогда мне посчастливилось несколько лет постоянно жить и работать в этих суровых и удивительно красивых местах. Хоте­лось вобрать в себя снова навсегда образ дорогой сердцу земли. Быстро темнело. Наверное, оттого, что над океаном грудились ту­чи, начался ветерок. Остров совсем закрыло туманом, но я продолжал стоять у борта, словно чего-то ожидая. Уже давно меня звал в кубрик Владимир Иванович, главный механик Командорско­го зверозавода, огромного роста и могучей силы человек. На широкой корме кипела работа. Моряки-зверобои разделывали тушки.

     Вдруг кто-то из них крикнул: «Касатки!» Я огляделся. Только под фарштовнем и бортами сейнера вспыхивает фосфоресцирующим светом вода,

     Подойдя ближе к борту, держась за протянутые вдоль него стальные леера, я посмотрел в темноту... и невольно отпрянул от борта. Так все было неожиданно. Из темно-синей, освещаемой с кормового фонаря неспокойной волны вплотную к борту, чуть не касаясь лееров высокими спинными плавниками, поблескивая матово-белыми пятнами по обе стороны хребта, с шумом, сопеньем вынырнули пять касаток. На несколько секунд они пропали в пучине — и снова к борту. Впереди гарема шел взрослый самец — касаточный султан. Его перо-плавник прям и высок, около полутора метров. Несколько раз мне удалось дотронуться до него рукой... Счастливые, захватывающие мгновения, равные чуду! Владимир Иванович в очередной раз поднялся из кубрика, открыл дверь, чтобы позвать меня. Увидев касаток, он с испугом отпрянул назад и смотрел глазами, полными страха, через узкую щель полуоткрытой двери. Сколько я ни звал его, ни убеждал, что ни чего страшного нет — он не вышел. Этот физически могучий чело­век не смог преодолеть ужаса перед касатками, навеянного чтением сенсационных писаний.

     Между тем касатки продолжали эскорт. Наверное, их привлекли выбрасываемые за борт внутренности. Когда через час разделка добычи на корме закончилась, они стали показываться все реже и вскоре вовсе исчезли.

     Однако в моей памяти эти неожиданные ночные спутники до сих пор воскрешают ни с чем не сравнимое чувство удивления и ра­дости. Единственное, о чем жалею, что слабая освещенность не дала возможности их сфотографировать....

Вернуться назад