Чтобы протянуть время, я пошёл к озеру. Ещё издали заметил на досках причала большую светлую птицу, несколько похожую на гуся. Потом с удивлением узнал в ней молодого серого пеликана. Он сидел и поворачивал во все стороны голову, словно что-то высматривая. Здесь же неподалёку по берегу бегала и также, как мне показалось, ожидала что-то небольшая бойкая рыжая дворняжка. Собачка то и дело тявкала на пеликана, но близко к нему подходить боялась.

     Когда из-за поворота показалась моторная лодка, оба встречающих ещё более оживились. Собачка забрела в воду и радостно махала хвостом. Пеликан, переступая, подошёл по дощатому настилу причала ближе к воде. Он замахал крыльями и стал возбуждённо раскрывать клюв.

     Лодка бортом притёрлась к причалу, а носом ткнулась в берег. Кужбан выскочил на сушу, и мы, кивнув друг другу, немного поддёрнули лодку. Потом пожали руки.

     Кужбан сказал, обращаясь к птице и собаке: «Сейчас, сейчас, привёз вам гостинцы». Свой улов он уже сдал на приёмный пункт, а на дне лодки лежало несколько сазанов и небольших лещей. Взяв одного сазана, Кужбан со словами: «На, Пека!» кинул его пеликану. Тот на лету поймал рыбу и тут же, подняв голову, заглотил её. Собачка обиженно заскулила. Тогда и ей полетел подарок – лещик. Собака тоже попыталась его схватить в воздухе, но он выскользнул и шлёпнулся на берег.

     Пеке явно хотелось ещё рыбки, и он защёлкал клювом. Пришлось и второго сазанчика кинуть птице. Остальных рыб Кужбан сложил в ведро, и мы пошли к дому. Собачка Жучок убежала вперёд. Пека, переваливаясь с ноги на ногу, довольно-таки быстро почти поспевал за нами. Войдя во двор, пеликан подошёл к поленнице и, помогая крыльями и клювом, взобрался на самый верх. Собачка в другом конце двора забралась в середину большого снопа тростника, где у неё была конура.

     За ужином я расспросил Кужбана о Пеке. В конце июля он проверял сети в окружённом тростниками озере Синем. В одной из сетей бился запутавшийся полуоперившийся птенец размером в половину взрослой птицы. Как он попал сюда, сказать было трудно. Ближайшая колония пеликанов находилась в нескольких километрах. Кто-то, несомненно, сильно распугал колонию. Может быть, человек забрался поглазеть на осторожных птиц. Или лисица, выбрав ночное время, тайком сделала набег и напугала их. Бывали случаи, когда и кабаны-секачи грабили пеликанов и бакланов. Так или иначе, просто так пеликанёнок в таком возрасте не мог заблудиться.

     Отвозить его в колонию не было времени, да и продраться сквозь тростники на большой рыбацкой лодке туда невозможно. Поэтому Кужбан решил взять с собой пеликана. Один он всё равно погибнет. А осенью подпустить к стае пеликанов. Авось примут.

     Пеликанёнок в дороге дичился, пытался выбраться из лодки, но сил было мало – намучился в сети. Потом притих и жадными глазами смотрел на лежащую в лодке рыбу. Рыбак протянул ему небольшого сазанчика. Не берёт. Пришлось раскрыть клюв и положить рыбу головой к глотке. На этот раз проглотил. Так пеликанёнок начал есть из рук.

     Ночь пеликанёнок провёл в корзине. Утром его выпустили во двор. Он уже умел ходить, хотя ещё совсем слабо. Едва переваливался с ноги на ногу, цепляя землю брюшком.

     Петух, увидя столь необычного гостя, громко и встревожено закудахтал, но подходить к нему не решился. Гуси же приняли его за своего и не обращали никакого внимания.

     Первым на него кинулся приревновавший к хозяину Жучок. Залаял на неведомую птицу, попытался схватить. Но тут же получил сильный удар клювом. Заскулил и отбежал в сторону. С месяц Жучок не подходил к птице, но потом осмелел и даже попытался выхватить брошенную ей рыбу. Но и на этот раз получил такой мощный удар по голове, что долго визжал, забившись под крыльцо.

     Так пеликанёнок, которого дети Кужбана сразу же прозвали Пека, получил прописку. Сначала он жил возле поленницы дров на охапке сена, брошенной ему женой рыбака. А когда подрос и мог хорошо держаться на ногах и помогать себе крыльями, то научился забираться на поленницу. Все в семье Кужбана подружились с птицей. Но Пека особенно привязался к самому хозяину. Любил ходить за ним по двору и по улицам. Радовался его возвращению с рыбалки. Однажды к вечеру Пека вышел в открытую калитку, спустился к воде и по трапу поднялся на причал. На причале сидел уже Жучок, всегда до этого ожидавший здесь хозяина. Увидев Пеку, пёс заскулил и с обидой уступил ему привычное место. Вскоре подъехал с уловом Кужбан. Удивился встрече, но тут же угостил птицу, И так повелось. Теперь к вечеру Пека всегда был на причале.

     Утром следующего дня, когда мы с Кужбаном вышли из дому. Пека сидел на поленнице, освещённый поднимающимся солнцем, и громко хлопал клювом, приветствовал хозяина.

     О дальнейшей судьбе Пеки я позже узнал у охотоведа, заехавшего поздней осенью на базу нашей экспедиции. Пека вырос, оперился, научился летать и делал всё более частые отлучки.

     На Балхаше в одном из его больших заливов собирались пеликаны. Сообща ловили рыбу. Готовились к отлёту. Большие стаи утром с восходящими потоками воздуха кругами поднимались высоко-высоко. С земли они казались величиной с мошку. Видимо, к этим птицам и тянуло Пеку. Какое-то время в нём боролись привязанность к человеку и зов родной стаи. Последнее пересилило.

     Однажды Пека не вернулся к причалу, и Жучок снова стал единственным, кто встречал хозяина. 

Вернуться назад