М.П. Павлов - Как я стал охотником и охотоведом (Часть 4)
Вернуться назад Пред. стр. 1 2 3 4 5 6 7 След. стр.
Естественно, что студенчество в столь престижном для меня институте всецело определило мою судьбу и как охотника, для которого какое-либо другое дело вовсе не являлось уже привлекательным. Способствовало сказанному и то обстоятельство, что в то время практически всем студентам этого подмосковного института представлялась возможность жить в срочно возведенном многоэтажном корпусе, который под номером 16 стал впоследствии душевно памятным для большого слоя талантливых охотоведов нашей страны. В том же отношении существенным было и то, что большинство студентов очередного курса, среди которых и я очутился, обосновались в общежитии этого корпуса, и почти все они представляли заядлых охотников. Поэтому в составе друживших со мной однокурсников я считаю своим долгом упомянуть Дмитрия Терновского, Льва Никифорова, Алексея Салганского, Саву Успенского, Вячеслава Адамовича, Владимира Чернышева, ставших впоследствии известными в охотоведении профессорами и докторами наук.
По получении соответствующего диплома, удостоверяющего ученую степень, стараниями профессора кафедры биотехнии А. М. Колосова я был зачислен на должность старшего научного сотрудника в лабораторию акклиматизации охотничье-промысловых животных Всесоюзного научно-исследовательского института охотничьего промысла (ВНИО). В этой лаборатории, возглавляемой в ту пору доктором наук Н. П. Лавровым, мне было поручено продолжить исследования с целью воплощения в практику идеи Б. М. Житкова об акклиматизации нутрии в водно-болотных угодьях юга страны. Поэтому 13 последующих лет я всецело занимался внедрением в нашу фауну этого ценного южноамериканского грызуна, прозванного еще и болотным бобром. Для решения такого рода задач мне пришлось излазить многие причерноморские топи Колхиды, характерные для прибрежных ольшаников в полосе от р. Гагры в Абхазии до низовий р. Риони с грузинским озером Палеостоми у г. Поти. В Азербайджане — поплавать по водоемам бассейна р. Куры и Ширванской и Мильской степи, включая прикаспийское Ленко-ранское морцо с Дивичинским лиманом, отличавшимся обширными тростниковыми зарослями. На Кубани обследовать такие же приазовские лиманы, простирающиеся от Таманского полуострова до г. Приморска-Ахтарска в Краснодарском крае. Следом осмотреть и обширные искусственные водохранилища в зоне Волго-Донского канала в Ростовской и Волгоградской областях. В те же годы побывать в Таджикистане, где оценить пригодность для нутриеводства тростниково-рогозовых зарослей на водоемах в долине р. Вахш, а в числе их и находившихся в заповеднике «Тигровая балка». К сожалению, все это успешно начатое дело оказалось напрасным. Развернувшиеся с 50-х годов грандиозные мелиоративные работы на всех названных территориях предрешили невозможность сохранения нутрии как охотничье-промыслового зверя. С этого времени управление дикими его популяциями, разработанными биотехническими способами, стало либо невозможным, либо невыгодным. В результате функционирования на этой основе нутриеводческие хозяйства вскоре самоликвидировались.
В конце тех же 50-х годов в соответствии с начавшимся по решению Правительства «приближением науки к производству» институт, переименованный в то время во ВНИИ животного сырья и пушнины, был переведен из Москвы в г. Киров. В составе очень небольшой группы научных сотрудников, решивших продолжать в нем свою работу, я с семьей тоже переехал в этот город, где при возрождении институтских лабораторий возглавил лабораторию биотехнии. В этой лаборатории в должности ее руководителя я проработал 25 лет. В ту пору основная деятельность нового контингента ее сотрудников заключалась в решении проблем интенсификации ондатроводства, в активизации работ по расширению ареала и использованию pecypсов речного бобра, в постановке опытов по интродукции очередного экзотического вида — шиншиллы, а также в изучении результативности акклиматизации всех видов охотничьих животных с начала охотхозяйственной деятельности, осуществлявшейся на территории бывших республик Советского Союза. Очерченные задачи, вкупе с обязанностью руководителя исследовательских работ, в означенной лаборатории предопределили необходимость моего личного участия в экспедиционных обследованиях охотхозяйственной деятельности в природных условиях многих регионов страны. Естественно, в г. Кирове мне представлялась хорошая возможность ознакомиться с этой деятельностью на просторах Волго- Камского междуречья, притом особенно полно на своеобразной вятской земле и в достаточной мере в прилегающих к ней областях Приуралья.