Вернуться назад               Пред. часть  1  2  3  4  5  6  7  8  9   След. часть

Вчера праздновал победу: закончил просмотр и ис­правление той диссертации лесовода Барабина по почкам ели, которую он прислал мне ещё при жизни Юры и кото­рая Вам показалась соблазнительной на аналогичное за­нятие с почками вербы. Вчера запаковал его обе Амбар­ные книги, в которых он писал на правой стороне, а я без мала везде вставлял исправления на левой, приложил к ним письмо на 16 страницах таких же, как эта, на какой пишу Вам, снёс на почту и, перекрестившись, пропел начальные слова древнейшего гимна:

(Победный гимн св. Амвросия, Епископа Медиоланского = Милан­ского IV века). На четвёртом месяце одолел эту крепость. Может быть, защитится парень. Хороший, но женился и, главное, расплодился, родил двух девочек: Киру и Марину. Пожа­луй, за Марину, за имя, можно сбросить ему часть вины. А он всякий раз просит у меня прощения (!!!) и обещает ис­правиться (!!). И ведь всерьёз!

Иные же из моих учеников пишут только до этого по­зорного дела, т.е. до женитьбы, а после исчезают: не до писем! «Успевай поворачиваться, Махамет окаянный! У всех мужья, как мужья, а моему ещё писать кому-то надо! Да хто он тибе, твой учитель-то? Что он тибе жалованье, что ли прибавит или в должность возведёть? Вот и будешь цельный вечер всякую чепуху выдумывать: как я, да как хто. А ему, учителю, и наплевать на тебя, от дела только

отрывать станешь. Лучше бы поросёнку новый закут сде­лал, второй раз ноне выскочил. Да печка не белёна третью неделю. И дрова не колоты. Я, что ли тебе колоть стану? На кой-то ляд мне такой муж!» А ещё дел и не перечесть...

А ведь три года назад я вставал и решал: куда пойти - в библиотеку ли читать «Епархиальные ведомости» или в архив смотреть фонды Духовной Консистории? Был без­граничный резерв времени. Почему я так затянулся? Не­ужели старость и потеря успеши? (опять вятское словечко и очень хорошее). А может быть, просто дел навалилось множество? И все интересные и все хочется сделать. При­шли и лежат три немецких реферата, из них два по биохи­мии, совсем не для Вас. Лежат четыре курсовых работы заочников.

Только что закончил сочинение контрольных работ для заочника Володи. Сидели все вечера и отвечали на воп­росы о фосфорилировании промежуточных продуктов гликолиза, об освобождении энергии при их окислении, об дефосфорилировании и присоединении свободных остатков фосфорной кислоты к нуклеотидам. Целые неде­ли ушли на это. Но человек он необыкновенно приятный и быть с ним - одно удовольствие, хотя эти премудрости не очень легко входят в его голову.

А впереди ещё книга по моему предмету. Надо сочи­нять её, хотя порою вся затея кажется мне чепухой. А я - груздь и должен быть в кузове, должен сочинять, иначе начнут пилить деревянной пилой, чтобы было больнее.

С трудом успеваю отвечать на письма, а их множество, не считая дорогих родных, которые получаются сами собой. Даже в церкви не успеваю бывать. А раньше редко пропу­скал службы. Не нравится мне такой столичный стресс.

Куда лучше было в сельской школе* : закончил уроки, и сиди читай Чехова или Бунина, или Мережковского.

Погонят в колхоз провести собрание - пойдёшь. Провёл и забыл о нём на 30 лет до сегодняшнего письма. И спалось хорошо, и сны видел хорошие. И главное, - заботы не знал. И денег почти не платили. Раз в месяц привозили получку, давали 900 рублей. На них можно было купить '/₂ л. кероси­на = 200 руб, '/₂ л. льняного масла = 200 руб, или - 4 '/₂ буханки чёрного хлеба на все 900 руб, считая по 200 руб буханка. На наши деньги 4 '/₂ буханки помножить на 14 коп, - выходит 63 коп. Это месячная зарплата шкраба с университетским дипломом. Без диплома получали мень­ше, копеек 40. (Давали паёк хлеба по 500 г. на день, и в нём 40% картошки, иногда целым куском).

Сдох бы давно, однако растил картошку, и какая вы­растала картошка, по-владимирски «Голгофа», она же - «непрерывка», она же - «шинель»! Участок был под ок­ном, почва во всей Владимирской области, кроме Ополья (где Суздаль), - песок. Картошка его любит, но требует удобрений, иначе родится размером с современную мед­ную копейку («шрапнель»). И была бы мне крышка, одна из многих, из-под которых я вылез с Божией помощью (как тут не верить!).

Переполнились школьные, как теперь любят нежно говорить, туалеты. Не чистили их с 1941 до 1944 года. Гро­зило идти через край. На очистку полагались громадные деньги, рублей 250 - ставка главного инженера. На наши деньги это означало копеек 18, меньше двугривенного. Кто пойдёт чистить? И стали просить меня: Спаси! Ина­че сами захлебнёмся. А директорша была умная, работа­ла с 1906 года в той школе, девица, чепухой не занима­лась, имела авторитет, всех дураков, какие были там, уму разуму учила с давних пор. И она стала просить. Кто тут устоит?!

И вычистил я, и чистил потом каждый год. И всё вы­ливал на свой участок, а излишки - сначала в яму, а потом их стали просить другие шкрабы и шкрабки, и отвозил на тачке самой Марии Павловне, т.е. директорше.

Весной делалось всё, постом, перед Пасхой, иной раз, если ранняя весна, то и на Святой неделе. Настрое­ние радостное, Христос Воскрес. Съездишь на отметку в горотдел НКВД, зайдёшь в собор, поют в Страстной чет­верг:

А потом приедешь, возьмёшь черпак и потчуешь свою «непрерывку». К Троице ботва была до колена и зелено-чёрная от избытка азота. Осенью же после Ивана Постно­го 11. IX н.ст. собирал в подол тонну чистых «сахарных» клубней величиной не меньше кулака. Тонна с сотки, зна­чит 100 тонн с гектара, т.е. 6000 пудов!

Тем и жил, и о горе забыл, съедал ведро «Голгофы» в день, и всегда хотел есть, и был тощ, и «плоти к костем моим прилипнути и присохнути». Дух же был бодр. Учил добросо­вестно и, кто у меня учился, до сих пор помнит и меня, и то, что от меня взяли в свои души. Успевал в трёх школах, по­лучая в каждой на наши деньги: 63 коп + 30 коп +15 коп, и ещё был счетоводом в колхозе Лысково, где сам начислял в аванс и в окончательный расчёт по 5 г. зерна на трудодень. Получал я по условию 300 трудодней в год, и за это около Покрова 14.Х н.ст. приносил в свою каморку натуроплату в размере 1,5 кг ржи на весь предстоящий год, т.е. по 4 г. в день, примерно столько же, сколько соли с перцем и с гор­чицей в наши обжорные дни. А ведь иные и в это время плодились и гибли вместе с приплодом. Сколько пе­ремерло народу на глазах, так и сказать нельзя.

Хуже всего приходилось летом, когда тонну всю за зиму употребишь, т.е. пропустишь через кишечный тракт, остатки посадишь в лунки с перемешанными в земле фе­калиями, в которых иной раз были белые длинные аскариды (я их выбрасывал в сторону), - и тогда кладёшь зубы на полку. Выручала Мария Павловна, директорша, - из школьных фондов авансировала за ассенизацию, т.е. очи­стку клоак, давала картошку.

Вспоминаю об этом времени с наслаждением, с жа­лостью к ушедшим, с завистью из-за пустоты в настоящем.

Случалось и так, что поезда не ходили. А мне каждое 1 и 15 число месяца на отметку, - хоть плыть, да быть. Рас­стояние 26 км. Плюнешь на вшивую толпу и идёшь по тропке вдоль насыпи железной дороги.

Помню как-то подхожу к станции Улыбышево, зашёл погреться, а там - о. Александр Николаевич Григорьев, рогожский священник из деревни Рогово, старообрядец. Сидел он раза три. Не иначе, как Сам Бог свёл нас. Только идёт св. отец из города, значит, мне навстречу. Поговори­ли о вере, о двуперстии, о соединении Церквей, и, слава Богу, что поезд не шёл! И пошли, как мёду поевши: он - на юг домой, а я - на север, в город, в горотдел для про­должения срока действия моего волчьего билета, выдан­ного взамен паспорта.

И не перечесть, сколько было таких Нечаянных Ра­достей от Бога!

А чего стоила вся дивная, тихая славящая Христа при­рода! Куда ни взглянешь - везде Русь, везде радость, везде торжество, как на богослужении в церкви.

Сегодня получилось всё про меня и совсем ни слова о Вас... Простите!

Посылаю Вам письмо Алексея Дмитр. Варганова, он Вам дорог и мне тоже, дорогой Алёшенька (старший). При случае, верните.

С сердечным приветом дорогой Гале и Вам

Ваш Л. Красовский.

* Во время войны Лев Иванович был в ссылке во Владимирской обл., работал счетоводом в Лысковском колхозе и преподавал в школе.

 

Вчера последний раз пели «Христос Воскресе из мерт­вых», и остаётся последний весенний праздник - Святая Троица, которая во всём мире будет в след. Воскресение 21.V, а у нас - на неделю позже, т.е. 28.V.

Оглядываюсь назад и вспоминаю начало поста, одр Ваших болезней, сказочно прекрасные розы в ведре, церковно-торжественную обстановку в доме, первые тёплые дни наступавшей весны и тот неповторимо радостный день, когда мне посчастливилось увидеть Вас идущую по улице Вахтангова (простите, не помню её настоящего на­звания). Как потом мы пошли в фотографию, с каким удо­вольствием я стоял в рыбной очереди и по Вашему совету купил скумбрию для моей Гали, как прошли проходным двором напрямик к арбатскому особняку, отслужившему Вам Вашему гнёздышку.

То была ещё Масленица, Сырная неделя, у св. Ильи Обыденного служил Акафист сам Святейший Пимен, а Вы отогревались у батареи, тихая, милая, скорбная...

Потом искали дорогу мимо Иерусалимской церкви Воскресения Словущих, где перед этим Вы ругали меня, что я не академик. А Вы всегда правы, - и тогда я впервые по­жалел об этом, т.е. о своём убожестве в смысле академика. То был Ваш первый выход в Космос, - мы выполнили про­грамму и приземлились в Вашем, от Вас и от Гали всегда уютном доме к великой радости ожидавшей нас Гали.

За напрасные мои страдания Господь даровал мне и счастье быть Вашим проводником, когда Вы делали тогда Ваши первые шаги.

Слыхал, что Вы опять на работе, опять коварный Cs¹³⁷ ранит молекулы в Ваших косточках. Но я надеюсь, что ангелы, окружавшие Вашу постель, не оставят Вас и возле Ваших адских аппаратов и прикроют белым крылом Вашу грудь, когда в неё устремится поток g-лучей. Вот только Вы, слыхал я от Гали, выходите из дома в последнюю ми­нуту и бежите с космической скоростью. Поспеют ли за Вами Angely-то? И ещё в метро - как они там будут нахо­диться в тесноте вагонов? В карете бы им, и Вам тоже!

С сердечным приветом дорогой Гале и Вам

Ваш Л. Красовский.

Сегодняшний день у меня особенно везучий. С утра получил хорошее письмо из Киргизии - зовут моих уче­ников на практику, чтобы изучать тростник и поврежде­ния его от ондатры. Пишет некая Умрихина.

Во-вторых, получил письмо от проф. А.А. Любищева. Ему 83-й год, а он прожил 1,5 мес. в Лн-де и сделал там 9 док­ладов по 8 темам. Он - энтомолог, математик и философ не стандартного чекана, вероятно, не для парткабинета...

Потом я был в нашей библиотеке и читал Андрея Ти-моф. Болотова, литератора, автора 18 века. Читал места о Генеральном Межевании и, между делом, о казни Е. Пу­гачёва и его сообщников в 1775 г. на Болоте, где автор сто­ял в трёх саженях от осуждённых (1 саж = 2,1 м). И я как будто сам побывал там.

И сейчас вечером - Ваше письмо, да такое прекра­сное, с такими милыми строчками, стройными буквами, с амёбами и раковинами. Ведь в воскресенье - Св. Троица и еврейская Пятидесятница. Значит, почти 50 дней не было писем. У нас пифагорийская любовь к числам с нулями и с пятёрками. Поэтому и Ваши письма делают мне своеоб­разный юбилей....

За своё имя я горд, спасибо родителям. Отец Антоний мне пишет: frater Leo. Тринадцать Пап Римских носили это имя, из них три: Лев I, Лев III и Лев IX, причислены клику святых в св. Римско-Католической церкви, а Лев I (умер в 461) - и в Православной Церкви. Он, св. Лев, уговорил вождя гун­нов (венгров) Атиллу не разорять (и без того уже ранее ра­зорённый) Рим.

На второй Ваш вопрос отвечаю прямо: Вы меня пой­мали в противоречии, и даже дважды. Откровенно говоря, пережитый голод и тревоги ужасны, и теперешняя сытая жизнь в тепле и с ванной, и без прямых угроз много лучше. Есть, однако, много Вам понятных особенно хорошо невоз­вратных потерь, да и состояние внутри раковины хуже и из-за возраста, и из-за глупостей в жизни, из которых я, слава Богу, не сделал хоть одну - не оставил себе подобных, т.е. «львят». А если вспомнить, то и ещё найдутся минусы.

Ведь А.Д. Варганова видел каждый день. На Первый День Пасхи в Георгиевской церкви (в тёплой при Успен­ском соборе во Владимире) слушал воскресный Акафист, который читал сам покойный Владыко Онисим (Сергий Фестинатов), спал в реставрационной мастерской вместе с Фёд. Андр. Модоровым из Мстеры. Днём приходил к нам проф. Ник. Петр. Сычёв из Сиб. унив. и Сиб. кадетского корпуса, всемирно известный историк. И уверял он меня, что Христос воистину был на земле и в доказательство при­водил катакомбную живопись первых веков.

Вашу раковину берегите, и клинья хороши будут, если помогут. Берёзки же Ваши должны жить, если город не задушит их своей пылью, дымом и ядами. Берёза - наиме­нее выносливая порода после вечнозелёных хвойных (ли­ственница сбрасывает хвою и живёт в городе)....

Уже ночь, и Володя, мой заочник, ждёт, когда я за­кончу своё писание, чтобы идти домой и опустить письмо в ящик....

Завтра - с 9 практикум, и 6 часов подряд....

С сердечным приветом дорогой Гале, Вам, Владимиру Николаевичу со чады и всем, кому сочтёте нужным ...

Ваш Л. Красовский.

Вернуться назад               Пред. часть  1  2  3  4  5  6  7  8  9   След. часть